рубикатор: А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф X Ц Ч Ш Э Ю Я

Божья коровка

Божья коровка. Мифологическое значение Божьей коровки проясняется из анализа её наименований в разных языках и фольклорных текстах. Наиболее распространённый вариант наименования Божьей коровки указывает на скот, принадлежащий богу или некоему божественному персонажу: рус. божья коровка, болг. божа кравица (кравичка), польск. boza krуwka, литов. dievo karvэte, румынск. vaca domnului [«корова (-ка) бога»], серб.-хорв. божjа твчица, нем. Herrgottschдffchen (т. е. «овечка бога»), франц. bкte а bon Dieu («животное бога»), poulette а Dieu («курочка бога»). Другой способ наименования Божьей коровки указывает на её связь с солнцем (которое тоже иногда обозначается как божье: верхнелужицк. боze slуncko, укр. сунечко, нем. Sonnenkдfer («солнечный жук»), Sonnenkдlbchen («солнечный телёночек»). Названия первого типа связывают Божью коровку с распространённым мотивом похищения коров (скота) бога его противником, названия второго типа [с внутренней формой «солнце (солнышко) бога»], основанные на внешнем виде Божьей коровки (летающее насекомое выпуклой, округлой формы, чаще всего красного или жёлтого цвета), — с сюжетом «небесной свадьбы», особенно отчётливо засвидетельствованным в балтийской традиции, где солнце (или солнцева дочь) выступает как положительный персонаж. Образу солнца в этом цикле соответствует Божья коровка: она связана с богом, летает к небу и передаёт просьбы; приносит детей, помогает разыскивать стадо (т. е. в какой-то степени дублирует мотивы, связанные с громовержцем), предупреждает об опасности, предсказывает урожай, срок человеческой жизни. Вместе с тем мифологический образ Божьей коровки сохраняет следы тех трансформаций, которые произошли в мифе с отрицательным женским персонажем — женой громовержца, изменившей ему; ср. мотив превращения жены громовержца в солнцеподобное насекомое (Божья коровка) при аналогичном и, несомненно, более распространённом мотиве, когда согрешившая жена даёт начало вредоносным насекомым (комары, москиты, мухи и т. п.), трактуемым в этом случае как её дети, или превращается в одно из них. В этом же контексте нужно рассматривать и опалённость Божьей коровки, соответствующую мотиву поражения жены громовержца карающим небесным огнём-молнией (ср.: «Божья коровка! Улети на небо, принеси нам хлеба, чёрного и белого, только не горелого…»); ещё очевиднее эта тема наказания огнём выступает в ряде фольклорных текстов (в частности, детских), построенных по такому типу: «Божья коровка, лети домой, твой дом в огне, твои дети горят» (ср. нередкую в ряде языковых традиций формулу захода солнца: «солнышко в божий домик идёт», что сопоставимо и с названием Божья коровка как божьего солнышка). Мотив горящих детей, наказанных за некий грех матери («не свои» дети) или за нарушение запрета позволяет с большим вероятием заключить, что Божья коровка — не что иное, как «превращённая» жена громовержца, несущая на себе следы наказания огнём. Такой вывод подтверждается, в частности, другими названиями Божьей коровки — латыш. mirte (при том, что Мара сочетает черты жены громовержца и богоматери девы Марии), литов. dievo marэte («божья Марьюшка»), нем. Marienkдfer («жук Марии»), англ, lady-bird («птица богоматери»), lady-bug («жук богоматери»), представляющими собой христианизированную перекодировку в соотношении с богоматерью (т. е. Как бы женой бога). Отсюда возникает и связь Божьей коровки с темой детей наказанной жены громовержца. Первый план развития этой темы актуализирует образ детей солнца, воплощающихся в днях недели, из которых седьмой отмечен как день солнца (ср. англ. Sunday, нем. Sonntag, «воскресенье»). Второй план подчёркивает мотив наказания огнём детей Божьей коровки, которых семеро (как и дней недели) — по числу пятнышек на её спинке; ср. многочисленные названия Божьей коровки как «семипятнышковой», «семиточечной», а также строгий запрет убивать Божью коровку. Оба эти плана соотносятся с темой детей громовержца в «отцовских» версиях мифа; ср., например, представления о семи детях громовержца в литовской традиции, из которых отмечен именно седьмой, самый младший — только он выдерживает испытание огнём и водой и оказывается «своим» сыном громовержца. Причастность младшего сына к огню и воде объясняет, почему к Божьей коровки, которая в данном случае выступает именно в этой ипостаси, обращают традиционный вопрос о том, будет ли дождь или хорошая погода, вёдро. Не случайно и то, что с младшим сыном связывается идея вечного возвращения, воскресения, богатства, прямая линия преемственности с солнцем. Те же ассоциации характеризуют в народных верованиях и Божью коровку. Она нередко связана с переходом от старого к новому году. Слово «бедрик», являющееся одним из украинских названий Божьей коровки, присутствует и в ритуальных текстах, приуроченных к сочельнику (ср.: «Дай, боже, и на бедрик!» или «Щедрик-бедрик! дайте вареник» при «Щедрий вечiр» как обозначение кануна нового года). Наличие варианта ведрик (бедрик.) помогает, видимо, объяснить связь Божьей коровки с ясной погодой (вёдро). Существуют и прямые свидетельства связи Божьей коровки с громовержцем и с т. н. основным мифом индоевропейской мифологии. Древнеиндийское название Божьей коровки indragopa («та, чей пастух Индра») отсылает к мифологическому мотиву коров громовержца: возвращение похищенных коров вызывает оплодотворяющий природу дождь и солнце.

Лит.: Топоров В. H., Балтийские и славянские названия божьей коровки (Coccinella septempunctata) в связи с реконструкцией одного из фрагментов основного мифа, в кн.: Этнолингвистические балто-славянские контакты в настоящем и прошлом. M., 1978.

В. Н. Топоров

Оцените эту статью
Sidebar